В последние пару недель я пребываю в перманентном шоке в связи с тем, что начали предаваться огласке случаи харассмента и неэтичного поведения со стороны моих коллег и учителей.
Поначалу шок вызывал сам факт такого поведения. Покривлю душой, сказав, что я вообще ничего не знал. Но истории про любвеобильность С.В. Князева представлялись мне скорее частью фольклора. А в отношениях студентов и студенток с преподавателями я, признаться, не видел и не вижу ничего предосудительного. Но общее количество историй разной степени дикости, опубликованных в последнее время, действительно выбило меня из колеи.
Шок усилился, когда я понял, что многие мои друзья и знакомые были в курсе тех или иных историй. Тут мой манямирок окончательно треснул.
А добила меня публикация Доксы о ситуации на филфаке МГУ. И последовавшие за этим события.
Нужно сказать, что я убеждён, что публикуя обвинения в харассменте, следует называть по имени их фигурантов. А не прятать их за эмоджи. Редакция Доксы утверждает, что таким образом она хотела привлечь внимание к системности проблемы, а не осветить конкретные кейсы. В благородстве мотивов редакции я не сомневаюсь, но желаемый эффект явно не был достигнут.
Вместо того, чтобы начать дискуссию о нормах взаимодействия студентов и преподавателей в высшей школе, мы в последнее время только тем и занимаемся, что разгадываем ребусы ебаные. Это никак не решает проблему, а только усугубляет её. Будучи не в состоянии узнать всех фигурантов статьи, ты невольно начинаешь косо смотреть на всех своих коллег, думая о том, способны ли они совершить описанные мерзости. Это может привести только к тому, что атмосфера на филфаке МГУ и в школе лингвистики ВШЭ станет намного более токсичной.
Показателен пример С.В. Князева. Узнав себя в одном из героев статьи Доксы, он поступил единственно возможным образом — уволился из МГУ. Но тем самым он, получается, признал всё то, в чём его обвиняют. Этот формат с эмоджи не даёт тебе возможности оправдаться: узнал себя — значит виновен. В частности в самой мерзкой из приписываемых Сергею Владимировичу историй — про конфетку в штанах. Но сейчас выясняется, что историю эту переврали (см. прикреплённый к посту скриншот)! Теперь мне стыдно за то, что я думал о Сергее Владимировиче хуже, чем он заслуживал.
Мне кажется, что для активистов (а Докса — это в первую очередь активизм, а не журналистика) это непростительная ошибка. Вряд ли они хотели, чтобы их читатели испытывали стыд перед людьми, которых они обвинили в домогательствах. Замечу, что на момент написания этого поста история про конфетку всё ещё фигурирует в статье Доксы, и по-прежнему вынесена в её заголовок.
Передёргиванием фактов сложно добиться своих целей. Вне всяких сомнений — благородных: я благодарен Доксе за то, что они инициировали дискуссию о харассменте в университете. Но методы избрали совершенно неподобающие.
Говорят, что Докса готовит новый материал о домогательствах. На этот раз — в Школе лингвистики. Я очень надеюсь, что в этот раз фигурантов статьи не спрячут за эмоджи.